Бывший лидер группы "Ляпис Трубецкой" Cергей Михалок рассказал в интервью DW о травле, с которой он столкнулся в России, и о том, с чем ему приходятся бороться, живя на Украине.
Бывший лидер известной группы "Ляпис Трубецкой" и нынешний лидер группы "Brutto" Сергей Михалок сегодня живет в Киеве. Ни в Беларуси, ни в России работать он не может: то на него пытаются завести уголовное дело, то отменяют его концерты. В эксклюзивном интервью DW он рассказал о травле, с которой ему пришлось столкнуться, а также о том, с чем он борется теперь на Украине.
DW: В конце мая вы и продюсер группы "Brutto" Антон Азизбекян получили украинский вид на жительство. Но в Киеве ведь можно было жить и без него, с белорусским паспортом. Почему вы пошли на этот шаг? Это практический или символический жест?
Сергей Михалок: И то, и другое. У меня за никогда не было юридического лица, фирмы, я всегда жил как анархо-синдикалист. В современной России и Беларуси шоу-бизнес работает, что называется, по-черному. Это намного удобнее, потому что избегаешь различных бюрократических препонов. Ну а с моими политическими взглядами это было еще и необходимо потому что когда ты считаешь себя борцом с системой, то должен уметь от этой системы защищаться. Поэтому, когда я высказывал какие-то свои претензии к власти, я знал, что никакая налоговая, финансовая полиция, пожарные, никакие силовые структуры не могли на меня воздействовать, потому что в их системе координат нас не существовало.
Когда я приехал в Украину, то понял, что Украина — одна из первых стран в бывшем Советском Союзе, если не считать Прибалтики, которая хочет жить по-европейски. А по-европейски — это значит открыто: никого не бояться, платить налоги. Вот для чего мы это делаем — чтобы все было по закону. Страна обновляется, хочет новых ценностей. И раз я сюда приехал вместе с ней строить ее демократическое европейское будущее, значит, я должен был поступить так.
— Вы заявили о фактическом запрете на профессию в России и в Беларуси. Первой была Беларусь, откуда вы уехали в Россию после своих высказываний против Лукашенко…
— Я уехал из Беларуси в Россию, когда на меня было заведено первое дело по подозрению в оскорблении президента Беларуси. А среди молодежи, среди фанатов, были очень сильны антипутинские настроения. Во время событий на Болотной вся российская контркультура, околофутбольные фанаты, хардкор, панки, хипстеры — люди модные, современные — были вдохновлены идеей революции. Поэтому, когда я жил в России, мне казалось, что именно оттуда пойдет какое-то освобождение: тогда в Украине был Янукович, и все было очень темно, в Беларуси было плохо, на Казахстан и страны Азии я вообще не смотрю… Но это революционное настроение сумели погасить буквально за несколько месяцев.
Я думаю, что это было сделано, во-первых, с помощью правильной идеологии. Все молодежные фестивали — под эгидой губернаторов, под эгидой власти. Топовых футбольных хулиганов перекупили, как и группировки, которые были по своей сути анархистскими, как, допустим, "Ночные волки". То есть режим Путина — это не только идеология, это еще и конкретные деньги. Поэтому, когда у меня появился альбом "Рабкор", там уже были отголоски того, что в России по-серьезному начинают закручивать гайки.
— Песня "Воины света", которая была своеобразным гимном Майдана, стала, наверное, и отправной точкой нелюбви, которая появилась к вам впоследствии в России?
— После Майдана в прошлом году я в России дал больше ста концертов. Это огромное количество. При этом только порядка 10 или 12 были отменены. Все концерты прошли с аншлагами. Другое дело, что в России начала создаваться среда, когда такие, как я, стали выглядеть маргиналами. Появились оскорбления, подтасовки фактов и травля.
Скажем, в Тюмени был так отменен концерт: некая молодежная организация написала петицию, в которой говорилось: "Вчера он на Майдане кричал "убей русского, убей жида!", а сегодня едет в наш интернациональный город". По факту выхода этой статьи несколько других молодежных организаций, среди которых, например, Ассоциация боксеров Тюмени, начинают пикетировать клуб. Вы понимаете, что это за люди? Приходит 200 молодых бритых людей, начинают задирать директора клуба, засыпают его гневными письмами: "Ты что, принимаешь сюда "майданутого"? Пиндосовскую подстилку?" То есть нагнетается такая атмосфера, когда концерт провести уже невозможно. И милиция говорит: "Мы не можем обеспечить порядок и безопасность этих артистов, концерт отменяется". И власть, получается, вроде бы и ни при чем, но именно властные структуры создают атмосферу полного отрицания любой мысли, которая противоречит философии Кремля.
— После начала российско-украинского конфликта в странах бывшего Советского Союза остро встал вопрос национальной самоидентичности. А насколько важен он для вас? Ведь многие ваши последние песни написаны на белорусском языке — песня "Родны край", например.
— Для меня сейчас это вопрос номер один. Я вообще антиимпериалист, антимилитарист. Любая империя может существовать, только если ее держать с помощью кнута, колючей проволоки, ГУЛАГов. Империя совковая уже развалилась. И собирать ее назад — это очень плохо. Потому что современные россияне не видят в белорусах, украинцах или молдаванах отдельный, достойный и равный им народ. Они считают нас какими-то "недорусскими", как они говорят. У них имперское мышление, они считают, что таких наций нет, что у нас нет своей истории, своего языка, своей культуры, что мы все должны петь под дудку кремлевского руководства.
В России очень много своих собственных проблем. Огромная коррупция. Люди живут за чертой бедности. Наука, сельское хозяйство, — все в упадке. Шоу-бизнеса как такового нет. И от этой злости и безысходности люди ищут врага на стороне. Сегодня это украинцы, завтра монголы, послезавтра финны… Поэтому я сейчас живу в Украине и помогаю украинцам строить то общество, которое, возможно, станет моделью и примером и для Беларуси, и для Молдавии, и для Казахстана. Вот почему сейчас важно говорить: "Я — украинец", "я — белорус", "я — молдаванин". Ты русский? Хорошо, молодец. У тебя есть своя Россия, занимайся своими проблемами.
Сейчас идет идеологическая война. Идет напалм вранья, жесткого вранья из России. Я в России прожил до 18 лет, но я не общаюсь ни с одним одноклассником. У меня было столько друзей, мы вместе ходили в археологические экспедиции, занимались велоспортом! И они все как один думают, что я "майданутый", что я это делаю за деньги американцев. Ведь главное не Путин, не его фигура, а путинизм. А путинизм — это где надо — жестко: убрать, посадить, а где надо — хитро: подкупить, подойти сзади, понимаете? Поэтому я знаю, что и в Европу надо приезжать и петь. Путинизм — он повсеместный.
