Нa этoт уикeнд Vesti.ua рeкoмeндуют к прoчтeнию книгу «Сиртaки. Псиxoпaт» укрaинскoгo мaстeрa псиxoлoгичeскиx триллeрoв Нaиля Мурaтoвa. A чтoбы вам eю тoчнo зaинтeрeсoвaлись, мы рaсскaжeм, o чeм oнa и oпубликуeм эксклюзионный фрaгмeнт.
В укрaинскoй литeрaтурe Нaиль Мурaтoв зaнимaeт свoe oсoбoe мeстo, eгo жaнр – псиxoлoгичeский триллeр. Труднo нaзвaть другoгo aвтoрa, умeющeгo сжaть пружину сюжeтa нaстoлькo тугo, чтo, рaзжимaясь, oнa рaзбивaeт в oскoлки спoкoйную оживление гeрoeв. И пeрexoдя, кaк в кoмпьютeрнoй игрe, нa всe бoлee слoжныe урoвни взaимooтнoшeний, oни что ни есть рaз рaскрывaются пo-нoвoму, зaстaвляя читaтeля пeрeживaть внутрeннюю дрaму кaждoгo пeрсoнaжa. Срeди ниx и зaгaдoчнaя дeвушкa Aпрeль, и утoнчeнный сoциoпaт, и oдeсский грeк, пoтeрявший вeру в чeлoвeчeствo, нo нeoжидaннo нaшeдший вeру в сeбя. И всe вмeстe oни сoстaвляют свoй oтдeльный подсолнечная, узнaвaeмый, нo пaрaдoксaльный, и пoтoму интригующий дo пoслeднeй стрaницы книги.
Прeдстaвлeнныe в книгe «Сиртaки. Псиxoпaт» прoизвeдeния нaписaны oт пeрвoгo лицa, чтo нe зaдумывaлoсь спeциaльнo.
«Прoстo вживaться в (мiр), сoздaнный сoбствeннoй фaнтaзиeй, лeгчe, eсли oщущaeшь сeбя eгo чaстью. Кaк и xoрoший aктeр, писaтeль — этo «чeлoвeк с тысячью лиц», кaждoe изо кoтoрыx являeтся нe бoлee чeм мaскoй. Удивитeльнo, нo примeрив ee, стaнoвишься другим чeлoвeкoм. И прoживaя с гeрoeм пeрипeтии сюжeтa, исслeдуeшь нe стoлькo oкружaющий круг, скoлькo сaмoгo сeбя. Этo дaлeкo нe пaрaдoксaльнoe суждeниe, кaк мнe кaжeтся, являeтся oднoй с oснoв жaнрa, нaзывaeмoгo псиxoлoгичeскoй дрaмoй. Oбмaнуть искушeннoгo читaтeля нeвoзмoжнo в принципe, и eсли трaгeдия пeрсoнaжa нe стaлa твoeй личнoй трaгeдиeй, лучшe oтлoжи пeрo в стoрoну. Али пиши чтo-тo другoe. Жeлaтeльнo, нe oт пeрвoгo лицa», — гoвoрит Нaиль Мурaтoв.
Книгa «Сиртaки. Псиxoпaт» сoстoит с чeтырex рaзныx прoизвeдeний с чeтырьмя рaзными, нo связaнными мeжду сoбoй, гeрoями. Трoиx oбъeдиняeт любoвь к oднoй и тoй жe гeрoинe, чeтвeртый – грeк пo рoждeнию – нe спoсoбeн (привязаться вooбщe никoгo, дaжe сaмoгo сeбя. Тaк eму кaжeтся, нo, вoзмoжнo, oн oшибaeтся. И eсли Грeк – вымышлeнный oбрaз, тo нeкoтoрыe чeрты глaвнoй гeрoини бeззaстeнчивo списaны с рeaльнo сущeствующeй мoлoдoй жeнщины – Ирины Фингeрoвoй.
Рoмaн «Псиxoпaт» зaвeршaeт ряд прoизвeдeний, в кaждoм из кoтoрыx присутствуeт зaгaдoчнaя дев`ица Апрель.
«Однажды я задался вопросом: с каких же щей так монохромно и плоско отображается в современной литературе характер ярко выраженного социопата? Неужели органический мир такого героя настолько примитивен, аюшки? не интересен читателю? Натянуть получай себя маску насильника с изощренным интеллектом оказалось трудно. О том, что в результате получилось, рассматривать читателю», – добавил автор.
На русском языке в Украине издается в первый раз и благодаря Brand Book Publishing Елены Лазуткиной.
Элитный фрагмент книги «Сиртаки. Психопат»
Какое, милые, у нас
Тысячелетье нате дворе?
Борис Пастернак
Каждый свободен выбрать время, в котором хотелось бы водиться, но если тебе нравится разваливать запреты, то лучшей эпохи, нежели средневековье, не найти. Лично ми запретное по душе, как и женщине, пообещавшей прочертить сегодняшнюю ночь вместе со мной. С каждым ненароком, приближающим нас к Новому году, инквизиторское ретивость стражей порядка ослабевает, что надо сделать визит незамеченным. Моросит словно небо прорвало, в эту пору года особенно дурной, и мне не трудно представить, ровно легкая фигура, закутанная в теплый епанча, пробирается к моему дому сквозь путаница едва освещенных улиц. Скрытое капюшоном персона вряд ли можно опознать, и хана же сердце молодой женщины бьется учащенно. Возлюбленная встревожена, но полна решимости: животрепещущий вечер значит для нее пуще, чем для меня.
Легко разгадать, что я человек, не имеющий нуль святого за душой, по крайней мере, ничто маловыгодный мешает так думать мне самому. Т. е. не стать циником в наше безрадостное времена, если сохраняешь хотя бы крупицу здравого смысла?
Обдуманный стук в дверь. Распахнув ее, вглядываюсь в квадрат затемненного пространства, в котором, как бери аспидной доске, прорисовывается аморфное макула. Оно напоминает кляксу, замаравшую бабушка надвое сказала: либо сын шедевр Малевича, но в ней угадывается бабский силуэт. Серое на черном — приблизительно выглядит та, кто заставит меня переболеть сердце очередное разочарование. Нет, не в женщинах, а в жизни, теряющей какую-либо рациональность. Чем острее зрение, тем паче замечаешь сора, а чем изощренней осознание, тем чаще раздражает окружающая мелочь. Незнакомка — буду называть ее приблизительно, хотя мы знаем друг друга далеко не первый день! — проходит в неуютное сажание, озаренное пламенем открытого очага и единственной зажженной свечи с пяти, что закреплены в массивном подсвечнике. Как бы то ни было, избыток света был бы в ту же минуту только помехой. Женщина не снимает ватерпруф и даже не откидывает капюшон, ей нужно минута, чтобы смириться с ролью, на которую возлюбленная сумела себя уговорить. От влаги ворсистая драпировка накидки потемнела на плечах, и я исправно тяну ее на себя. Неизвестная не сопротивляется, но и не помогает ми. На ней простое платье, такое а бесформенное, как и плащ. Она маловыгодный подвела глаза, не накрасила уста, подчеркивая равнодушие, но я догадываюсь, ровно творится сейчас в ее душе.
Батл мальвазии на дощатом столе соседствует с подсвечником, ближе к краю — поседелый кубок и стеклянный бокал. Ничего другого безвыгодный нашлось, с посудой у меня не баснословно. В железной лохани нарезанная кубиками бекон томится в собственном соку. Нанизываю куски мяса бери лезвие рапиры и, усевшись на скамью обок очага, вращаю клинок над пламенем. Неизвестная садится рядом и завороженно рассматривает пляшущие языки огня. Передав ей рапиру, возвращаюсь к столу и разливаю настойка. В мерцающем свете свечи оно пожалуй черным. Такой же черной выглядела бы моя смертоубийство, вздумай женщина, держащая в руках стальное острие, проткнуть им мою грудь. Приставки не- исключено, что это было бы угоду кому) нее наилучшим решением.
Забрав рапиру, ощущаю нехолодно, растекающееся по металлу. Пока переживать можно. Тем более что в второй руке кубок с кровью того, который, если верить церковникам, принял мученическую безносая за грехи человечества.
Возможно, через некоторое время он пожалел о том, что совершил, пишущий эти строки этого никогда не узнаем. Только терпкость мальвазии примиряет как со смертью, таково и с жизнью, и даже с женщиной, сгорбившейся в краю скамьи. Она и раньше представлялась ми особенной, а сейчас, обреченно прихлебывающая дионис, выглядит пугающе красивой. Не портит ее хоть изогнутый, как сабля, нос, выдающий семитское порода. Есть в моей гостье что-в таком случае от ведьмы, опасливо принюхивающейся к запаху костра, про нее же и разожженного.
Кто маловыгодный знает, как коварны ведьмы? Сообразно крайней мере, от этой опасности истекает столько, словно хватило бы на десяток таких умников, делать за скольких я.
Свинина еще не прожарилась, а рукоять рапиры раскалилась беспричинно, что уже не удержать. Требуется намотать на руку шарф, почему вызывает у незнакомки ироническую улыбку. За бога, улыбайся, деваться друг с друга нам некуда! Четыре стены вкруг — замкнутое пространство, из которого как не бывало достойного выхода. И незнакомка понимает сие столь же хорошо, как и я.
Под конец мясо готово. Обжигая руку, снимаю поджаренные кубики с лезвия в глиняную тарелку, недоброжелательно поглядывая на незнакомку. Она замерла в пирушка же позе, не проявляя ни малейшего желания завершить к трапезе. Нет ли в этом нарушения ритуала, обязательного в таких случаях? Присевши за стол, демонстративно жду, и визитерша пусть и неохотно, но занимает качалка рядом со мной. Свинина, пересохшая получи и распишись открытом пламени, оказывается жестковатой. Неизвестная задумчиво откусывает маленькие кусочки, показывая хорошие приемы. Приятно смотреть, как деликатно возлюбленная ест и как затем изящно вытирает грабли лоскутом холщовой ткани, специально мной приготовленным. Наверное, не таким скудным причитается) выглядеть праздничный ужин, но выхлопотать приличный кусок свинины в последний табель года совсем не просто. Неизвестная, будучи дамой воспитанной, признаков неудовольствия мало-: неграмотный выказывает, зная, что ее суперприз мирно покоится в сундуке, запертом предварительно утра — времени окончательного расчета.
Нравится ли симпатия мне? Да, но не таково, чтобы потерять из-за нее голову. Наше шапочное знакомство можно назвать шапочным: до того, сиречь этой осенью она стала вдовой, я встречались несколько раз.
Среди моих друзей большой евреев, они нас и познакомили. Стряслось это еще до трагедии, унесшей сказка (жизненная) ее мужа и десятка других людей в придачу, и меня тут-то поразила неуемность молодой женщины, заставлявшей вдосталь мир вращаться вокруг нее.
В приманка двадцать два года она была сделано человеком известным. Кипучая энергия делала ее заметной фигурой в Еврейском квартале, а из этого следует, и во всем городе.
Основанный ею искусство театра разительно отличался от других: в ходе представления воспрещается увидеть ни сцены, ни актеров, вот что зрителям завязывают глаза. Самовластно я на ее спектаклях не был, да отзывы слышал хорошие.
Сейчас плечо в плечо со мной сидела лишь бледная светотень той женщины. И она должна была ми отдаться, так уж легли игра в карты.
Но тени не вызывают желания. Неизвестная по-прежнему отрешенно смотрела в огонь, что вызывало раздражение. Рюмка ее был пуст, и я вновь наполнил его мальвазией. А она сделала глоток, не лишше. Казалось, мою гостью бьет дрожь, и я не утерпел — дотронулся до ее цыпки. Она была ледяной. Свидетельствовало ли сие о том, что наше общение — оный же театр абсурда, в котором аудитория не только ничего не видят, однако и ничего не слышат? Во всяком случае, в (то мы не сказали друг другу ни фр. Может, они нам вообще неважный (=маловажный) понадобятся? Моя собственная настойчивость, вынудившая незнакомку сойтись на сомнительную сделку, казалась нелепой. Ась? я хотел добиться? Переспать с женщиной, которая чуточку меня волнует?!
Но такие вопросы дозволено задавать себе хоть до посинения, вразумительного ответа сверху них не существует!
Как и слабый пол, в которую стоило бы влюбиться прежде безумия. Вот почему, подобно герою Камю, я чувствую себя Посторонним: вчера(шний день) чувство неведомо мне по определению. Ежели только не считать настоящим чувством расхолаживание.
Словно прочитав эту мысль, неизвестная повернула голову в мою сторону. Недоуменка, читавшееся в ее взгляде, могло смотреть к чему угодно, поэтому я лишь пожал плечами. Наверно, она ожидала, что я захочу пробрать ею, едва она переступит боровик дома, и сейчас ее смущало мое апофигей, ведь все было заранее оговорено, и отдельный знал, что должен получить. Перерыв, которую я ничем не стремился запрудить, беспокоила гостью, мешая сосредоточиться бери том, что ей предстояло реализовать. Но была ли она в действительности к этому готова? И в какой степени готов я сам?
Глупый, вообще-ведь, вопрос для человека без принципов. Вонь Эллады, живущий в моей крови, взрастил и особую философию, а философам в жизни не не жилось на свете (за)просто. Вглядываясь в лицо сидевшей рядом женское сословие, я осознавал, что не чувствую туда-сюда, кроме любопытства, бороться с которым элементарно. Прекрасная идея родилась в моей голове: отпустить незнакомку инверсно — во мрак ночного поселения, неотъемлемой фрагментарно которого она до поры являлась. Сие поселение — не слишком маленькое и далеко не слишком большое — можно назвать городом, а дозволяется и страной, точка зрения зависит обалденно от того, находитесь вы изнутри. Ant. снаружи него или снаружи.
Но посетительница не могла позволить себе слинять с пустыми руками, и поэтому я был будь по-вашему отдать ей то, за нежели она пришла, даже не получив ни хрена ни морковки взамен. Удерживала меня, как ни невероятно, вежливость, требующая задать некий обрядовый вопрос.
— Итак, ты твердо решила кончиться? — спросил я, стараясь, чтобы в тоне слышалась нестояние. Задеть незнакомку излишним участием далеко не хотелось, потому что решение решить себя — личное дело каждого.
Ее грива рассыпались так, что тень рассекла субъект надвое. Глаз, в котором мерцало изображение (в зеркале пламени свечи, и второй, едва представляемый, — оба они сейчас пытливо смотрели получай меня. Но гостья предпочла без- отвечать, справедливо полагая, что трепология — серебро, а молчание — золото.
— С таким настроением у нас нуль не получится! — решительно заявил я, а возлюбленная опять не нашла нужным аттестовать.
Какого лешего я ввязался в эту авантюру?! Тюрьма, как ледышка, женщина, пусть инда недурная собой, — не лучший сувенир на Новый год! И потому с ней не чета расстаться без сантиментов!
— Ты можешь отторгнуть то, зачем пришла, и уйти! Ми от тебя ничего не нужно.
Маловыгодный знаю, расценила ли она мои словоблудие как проявление великодушия или, (шиворот-)навыворот, равнодушия, но в любом случае ми удалось застать ее врасплох. Неизвестная откинула голову и с минуту рассматривала закопченный предел, покрытый сеткой тончайших трещин. Если она вновь перевела взгляд в меня, голос ее прозвучал достаточно иронично:
— С чего вдруг такая одолжение?
— С того! — Лучше бы ответить с пренебрежительной беззаботностью, же с какой стати скрывать неприязнь! — Одному веселее, нежели с тобой!
Она легко поднялась и направилась к двери. Пусть даже мешковатое платье не могло замолчать аккуратные округлости нижней части ее тела, и я держи мгновение пожалел, что не увижу незнакомку голый. Набросив на плечи плащ, возлюбленная демонстративно застыла у стены, ожидая, выполню ли я посул. Пришлось открыть сундук и достать ведь, за чем она пришла, — домотканую сумку с орудием убийства. Разве самоубийства, это уж как обозреть. Взяв ее, гостья не поспешила приходить внутрь, вновь подчеркнув свою чуткость. Но, честно говоря, сейчас ми было на это плевать.
— Может, трендец-таки возьмешь деньги? — тихо поинтересовалась симпатия.
Похоже, ее мучила совесть: утонченной дочери Сиона безлюдный (=малолюдный) хотелось брать даром то, ради что изначально была назначена абонплата. Но я не собирался упрощать ей житьё-бытьё, пусть даже она измерялась считаными до второго пришествия. Деньги были мне не нужны. И полно же, закрыв за гостьей янус, я испытал некоторую досаду, хотя препроводить новогодний вечер в компании с самим с лица мне не впервой.
Порой сие лучшее общество, в котором ты можешь сыска. И не то чтобы у меня приставки не- было друзей, просто усилия людей, считающих своим долгом тебя рассеять, чаще всего вызывают скуку. И нежели больше их в компании, тем они — и скучнятина, и компания! — безнадежнее.
Вернувшись к столу, зажигаю оставшиеся свечи, а позднее беру бутылку и основательно к ней прикладываюсь. Пью изо горла, поскольку соблюдать политес поуже не имеет смысла. Странное удар, когда тебе никто не нужен, хотя (бы) ты сам. Хандра, которую не дозволяется побороть, но можно пережить. Придумка с незнакомкой с самого начала была неудачной. При случае она обратилась ко мне со своей безумной просьбой, ведь в качестве платы предложила некую сумму, аюшки? меня никак не заинтересовало. Не вдаваясь в подробности-то, я достаточно обеспечен, чтобы ни через кого не зависеть. Но круг обязанностей даже не в деньгах, говоря ровно по правде, мне просто не желательно, чтобы юная женщина рассталась с жизнью, как же еще таким неприглядным образом. В общем, возлюбленная настаивала, а я отказывался, и все это выглядело точно-то несерьезно, будто предметом торга являлся безлюдный (=малолюдный) предмет убийства, а какая-нибудь бижутерия. Чего), когда, потеряв терпение, она спросила, отчего же мне нужно, я едко предложил утвердить вместе новогоднюю ночь. Незнакомка посмотрела держи меня с сожалением, как на идиота, и ушла.
Согласен, я поступил неумно, поскольку такие предложения, даже если высказанные в шутку, женщины всегда воспринимают на полном серьезе. Особенно, если находятся в безвыходном положении. Следующим ни свет ни заря она вновь меня нашла.
— Я приду, — сообщила набегу, словно боясь, что я сбегу.
(само собой) разумеется, стоило проявить твердость и отказать ей, да я этого почему-то не нашел, и теперь пожинал плоды собственной глупости, коротая новогодний вечерочек с бутылкой вина. Но и этот модифицирование был не самым худшим, как-никак как собеседник алкоголь наскучить никак не может. Увы, стук в дверь прервал наметившееся торчок, возвестив о прибытии очередного гостя! Вздохнув, я отправился вскрывать.
Она возникла в дверном проеме праздник же кляксой, что и в прошлый в кои веки. Сумки при ней не было. Отодвинувшись, я пропустил незнакомку в вывешивание, которое она не так давненько покинула. В сущности, здесь ничего никак не изменилось, разве что мальвазии в бутылке поубавилось. Зато изменилась самочки незнакомка: взгляд ее стал таким глубоким, что же, казалось, силился затянуть меня в бездну. Отрешенности в нем мало-: неграмотный сохранилось ни капли.
— Что сотворилось-то? — не особенно радушно поинтересовался я.
— Ми страшно идти одной с этим! — бегло ответила она, вытаскивая из-около плаща сумку.
И это было правдой, затем что она несла в руках собственную (роковой) исход, а такие вещи требуют мужества.
Либо — либо, наоборот, апатии. Судя по всему, немедля в ней не было ни того, ни другого. Разборчиво расцепив ее ледяные пальцы, я забрал сумку, спрятал взад. Ant. прямо в сундук, а затем подчеркнуто бесстрастно предложил:
— Что надо, оставайся! До конца года больше двух часов. Проводим его заодно, потом отведу тебя домой.
— Далеко не нужно, — так же бесстрастно отозвалась возлюбленная. — Я останусь до утра, как обещала.
Следственно, она решилась. И дело было малограмотный в наших договоренностях — что такое договоренности пользу кого молодой женщины! Просто она боялась держаться одна в свою последнюю ночь и, дабы избежать этого, предпочла провести присест с человеком, чье общество казалось ей меньшим злом. Безлюдный (=малолюдный) самый лестный для меня одно из двух, но… какая разница! Не весь век ли равно, что чувствует неизвестная, если сам я не чувствую сойдет!
Разумеется, я лукавил, пытаясь себя обмануть: в действительности волнение уже разливалось по телу, заставляя кончики пальцев онемевать и терять чувствительность. Свет всех пяти свечей падал для лицо незнакомки, отчетливо выделяя каждую частность, и их совокупность уже не казалась эффектной. Зато вместо она приобрела нечто большее, чему я безлюдный (=малолюдный) мог подобрать название. Казалось, в ее взгляде проблескивает афина, не имеющая ничего общего с человеческой. В сущности, глазами незнакомки держи меня смотрела сама Смерть.
Возлюбленная изучала меня, подмечая даже самый микроскопический из страхов, и ее сосредоточенный сглаз был одновременно и предупреждением, и призывом. А если на танец тебя приглашает Казнь, то, начавшись, он уже в жизни) не завершится, а ее чарующего магнетизма побольше чем достаточно, чтобы размягчить парня, считавшего себя циником. Внутренней силы в незнакомке оказалось сильнее, чем у меня. Смог бы я рискнуть на то, на что решилась симпатия?!
Ответ отрицательный.
Но в ее телесном жертвоприношении я безграмотный нуждался. Или же нуждался до того, что боялся себе в этом по правде говоря. И что, кроме отчаяния, заставило ее вернуться? Да что вы? женщина, которая хотела от меня немногое, вместо собиралась дать больше, чем я надеялся через нее получить? В любом случае, я неважный (=маловажный) мог ею не восхищаться. И невыгодный мог не проявить уважения, которого симпатия заслуживала.
— Оставаться не обязательно! — добродушно сказал я. — У меня нет желания тебя к чему-либо неволить!
— Ты тут ни при нежели! — заметила она спокойно. — Дело далеко не в наших желаниях. Я должна быть наказана по (по грибы) то, что сделаю завтра ни свет ни заря.
Так вот какую замечательную цена она мне уготовила! Служить орудием наказания?! В помине (заводе) нет уж, увольте!
Повернувшись к столу, я вылил в сосуд остаток вина.
Несколько капель пролились получи и распишись столешницу, подобно брызгам крови. Ее месячные? Или Его крови? Проведя пальцем, я соединил их в одну изломанную линию — крюк в лабиринте, из которого нет выхода.
— Хрен с ним тебя наказывает кто-то другой породы! — бросил я, не оборачиваясь. — Мне сие не интересно.
Шуршание за задом подсказало, что гостья направилась к выходу. Скатертью стальной путь! Мне даже показалось, что я безлюдный (=малолюдный) испытываю по данному поводу никакого сожаления, же это, несомненно, было заблуждением.
Наподобие и то, что незнакомка ушла. Обернувшись, я увидел ее стоймя перед собой.
Платья на ней сделано не было.
Странное это сословие, когда ты любуешься Смертью в образе обнаженной юной дамское сословие, чья фигура совершенна. Ты заворожен и расслаблен, в силу того что что понимаешь, как она прекрасна. И в таком случае, что сегодня Смерть пришла отнюдь не за тобой, ничего не меняет: утонченность формы примиряет тебя с ее содержанием!
Симпатия стоит недвижно с закрытыми глазами, убивец и жертва одновременно, и если я сделаю расстояние вперед, то сам стану в таком роде же жертвой и таким же убийцей. На роду написано ли испытывает меня, или я самовластно испытываю судьбу?!
Разумного ответа безлюдный (=малолюдный) существует, но когда логика нет как нет, на первый план выходит тенденция. Оно подобно землетрясению в океане, порождающему цунами, которые сметают полно на своем пути. Незнакомка в такой степени и не подняла век, когда я взял ее держи руки и, безвольную, понес в соседнюю комнату, идеже под балдахином, сооруженным из настоящего китайского шелка, пряталась накрытая таким а покрывалом кровать.
Спустя час да мы с тобой еще не проронили ни подтекстовка. Незнакомка лежит рядом абсолютно недвижная, так я уверен, что она не спит. По-над нами шелковый купол, едва солидный, поскольку свет в спальню проникает после открытую дверь. Балдахин ограничивает район вселенной до размеров кровати, хотя пространство жизни остается за ее пределами, и как пламя пяти наполовину сгоревших свечей напоминает о его существовании. Если бы, конечно, оно вообще существует. Отнюдь не исключено, что жизнь сводится к исчезающе малой величине, всего-навсе в нашем сознании принимающей конечные размеры.
Однако бессмысленно рассуждать о сингулярности жизни, разве что рядом с тобой страдает женщина, которой твоя милость только что овладел. Она отдалась ми молча, безропотно, в точности соблюдая наставление, от которого была освобождена. Знать, она выбрала столь унизительную меру самоуничижения вследствие того что, что намеревалась исполнить роль провидения, а боги далеко не прощают таких вещей. Попытки обмануть их сродясь не заканчиваются успешно, но незнакомке тратить нечего. И пусть в ее плане ми отводилась самая неприглядная роль, а разве не приятно чувствовать себя палачом, разве казнь протекает в постели, а жертва получает в точности то, на что рассчитывает?!
Ладно, легко философствовать, лежа с женщиной, которую по всей вероятности и не любишь, но, если верно, все мои умствования оказались полным вздором, колесо в телеге имело лишь то, что я мало-: неграмотный мог понять ни ее, ни себя. Для того чего наказывать себя, загоняя меня в ловушку?
Остальные материалы на эту тему:
- Лазуткина в «Книге о Книгах» объяснила, делать за скольких устроен книжный бизнес Украины;
- «Советы через пса Гермеса»: в Украине вышла юмористическая фолиа о воспитании человека;
- О руке казака, чего спасла Россию от Наполеона. Vesti публикуют место романа про атамана Ивана Сирко;
- Круги взрослых глазами ребенка: Vesti.ua публикуют эксклюзионный фрагмент «Сказки бродячих туманов».
